31 марта исполняется 140 лет со дня рождения К.И. Чуковского. К юбилею писателя мы подготовили выставку-портрет «Жизнь, прожитая талантливо», которая адресована взрослым читателям.

Никогда я не знал,
что так весело быть стариком.
С каждым днем мои мысли
светлей и светлей.
Возле милого Пушкина,
здесь, на осеннем Тверском,
Я с прощальною жадностью 
долго смотрю на детей.
И, усталого, старого,
тешит меня
Вековечная их беготня и возня.
Да к чему бы и жить нам
На этой планете,
В круговороте
кровавых столетий,
Когда б не они, не вот эти
Глазастые, звонкие дети…

     Имя Корнея Ивановича Чуковского для многих и навсегда связано с детством. Звучные «чуковские» рифмы входят в наше сознание и сердце в самом юном возрасте, чаще всего вместе с голосом мамы… Между тем, из 15-ти томов его Собрания сочинений сказки для детей занимают лишь треть первого тома. 
     Всю свою жизнь Чуковский отдал литературе. Его творческое наследие велико и многолико. Оно включает статьи и книги о литературных современниках – от Чехова до Маяковского, переводы, в том числе «Робинзона Крузо», «Барона Мюнхгаузена», «Маленького оборвыша», фундаментальный труд о творчестве Некрасова, мемуары, книгу о детской речи «От двух до пяти» и, конечно, «Дневник», настоящую летопись дореволюционной и советской эпохи.
     Чуковский говорил, что «писать нужно только тогда, когда тебе весело». И всегда улыбался, пряча за улыбкой унижения, беды, потери, невыплаканные слезы. 
     Незаконнорожденный сын полтавской крестьянки, в юности он очень мучился тем, что в его документах нет отчества, а только имя и фамилия – Николай Корнейчуков.  «Когда дети говорили о своих отцах, дедах, бабках, я только краснел, мялся, лгал, путал... Особенно мучительно было мне в 16–17 лет, когда молодых людей начинают называть именем-отчеством». Он был навсегда оскорблен за мать, которую нежно любил и глубоко уважал. Вступив на литературный путь, взял имя Корней Чуковский, которое после революции стало настоящим. 
     Путь к литературе был непростым. Николая несправедливо исключили из пятого класса гимназии – заведение избавлялось от детей «низкого» происхождения. «Я был тощий, растрепанный, нелепый подросток. Назло учителям, выгнавшим меня из гимназии, я всю осень и зиму зубрил английские слова по самоучителю Оллендорфа». 
     Простолюдин, недоучка, Чуковский самостоятельно в совершенстве овладел английским языком, изучал творчество американского поэта Уитмена, переводил его стихи, работал в Англии в качестве репортера русской газеты. Еще совсем молодым вошел в «высший свет» современной ему отечественной литературы и культуры. О своих встречах с Короленко, Горьким, Луначарским, Брюсовым, Маяковским, Тыняновым, Куприным, Сологубом, Тэффи, Ахматовой, Пастернаком и многими другими Чуковский удивительно ярко и увлеченно рассказал в своих воспоминаниях.
     Чуковский знал наизусть страшно много стихов, как никто другой умел растворяться в ритме и до слез наслаждался стихотворной речью. Говорил, например, что «читать Фета – это слаще всякого вина».
     Сорок лет Чуковский посвятил исследованию творчества любимого поэта – Некрасова. Буквально обожал А.П. Чехова. «Я Чехова боготворю, таю в нем, исчезаю, и потому не могу писать о нем…» «Прошло 50 лет (со дня смерти Чехова), а моя любовь к нему не изменилась – к его лицу, к его творчеству»… «Мне всю ночь до полной осязательности снился Чехов. Будто я разговариваю с ним…»
     Детские стихи и сказки К.И. Чуковский начал писать сравнительно поздно, когда стал уже «многодетным отцом». Корнею Ивановичу выпало страшное испытание, из четырех своих детей он пережил смерть троих. Младшая Мурочка умерла от туберкулеза в возрасте 11 лет. «А я все еще притворяюсь, что жив», - напишет он в своем Дневнике через несколько лет. Младший сын Борис – Бобочка – пропал без вести в 1941 году. Старший Николай защищал Ленинград, был тяжело ранен, стал писателем, умер в 1965 году. Отец пережил его на 4 года…
     Дочь Лидия Корнеевна Чуковская – писатель-диссидент, автор трехтомника мемуаров «Записки об Анне Ахматовой», с которой познакомилась и сдружилась в 1938 году, в длинных очередях у ворот ленинградской тюрьмы. Муж Лидии был расстрелян, о чем семья узнала только через год благодаря неустанным поискам Корнея Ивановича. 
     Стихи и сказки Чуковского имели оглушительный успех. И странно читать в дневниковых записях, как автор мучился над каждой строкой! Иногда на создание одной строчки уходил целый день – так Чуковский боялся сфальшивить в слове, в интонации. Еще более странно, что эти сказки подвергались цензурным запретам, считались вредными для советских детей. «Муху» отстоять не удалось, – пишет Чуковский в 1925 году. – Мое наиболее веселое, музыкальное, удачное произведение уничтожается только потому, что в нем упоминаются именины!» 
     После первого издания книги о детской речи «От двух до пяти» читатели завалили Чуковского письмами. Однажды к нему домой пришли двое молодых людей, моряки-подводники и стали благодарить: «Вот он не хотел жениться, но прочитал вашу книгу, женился и теперь у него родилася дочь».
     Чуковский очень любил детей, чувствовал и понимал их. И дети платили ему любовью. Где бы он ни появлялся, контакт возникал мгновенно, дети буквально липли к Чуковскому, окружали его плотной восторженной толпой. Чуковский второй после Крылова получил титул дедушки в русской литературе.
     Глазастые, звонкие дети, радость общения с ними были для Чуковского спасительным чудом. Одно из последних стихотворений он посвятил своему правнуку:

Бывают на свете
Хорошие дети,
Но вряд ли найдутся на нашей планете
Такие, кто был бы прелестнее Пети,
Смешного, глазастого, милого Пети.
Я, жалкий обломок минувших столетий,
Изведавший смерти жестокие сети,
Уже в леденящей барахтался Лете,
Когда сумасшедший и радостный ветер
Ворвался в мой дом и поведал о Пете,
Который, прибыв в золоченой карете,
Мне вдруг возвестил, что на свете есть дети,
Бессмертно веселые, светлые дети.

И вот я напряг стариковские силы
И вырвался прочь из постылой могилы...
                                                                     1969